— Наверное, хвастается тем, что выучил новое слово. Как было с «вуки». Если бы ты не подоспел со щенком, то он бы заставил меня ненавидеть внуков задолго до их рождения.

Тигран нахмурился, но это продлилось всего несколько секунд.

— Занятно.

Ответ был идеален по эмоциональному отклику. Вот только он зацепил Ольгу. Обычно ведь, бывало, наоборот. Взрослых людей не интересовало, что творят маленькие люди, если только это были не их собственные дети. С Тиграном было иначе. Он одинаково внимательно слушал абсолютно разные истории из жизни Ольги. Поэтому она не понимала, что именно заставило напрячься ее.

— А что стряслось у тебя?

Тигран вместо того, что ответить, поднял руку с зажатым в ней конвертом, но не отдал, а скомкал и убрал в карман.

— Что это?

— Ничего.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Ольгу этот ответ не устроил — она ведь помнила, что он спросил-сказал-воскликнул, оказавшись в ее домике. Тигран Хамиев заинтересовал ее и заинтриговал, хотя что-то вдруг шепнуло ей, что ей не стоит соваться туда.

— Тогда что это?

Она показала взглядом на его руки. Они, к слову, продолжали сжиматься в кулаки.

— Штраф за превышение скорости на имя Ольги Николаевны Багдасаровой.

Ольгу в очередной раз бросило в жар — ей стало и смешно, и неловко одновременно.

— Ты именно поэтому не сказала свою фамилию?

Мрачное выражение глаз, дернувшиеся в неприятной ухмылке губы, тон и постановка вопроса окончательно отрезвили ее, а там и вовсе заставили испытать нечто сродни раздражению — эмоциональные качели со столь короткой амплитудой колебаний стали утомлять ее.

— Что значит поэтому?

Ей досталась очередная порция колючего внимания и она наконец поняла, что не так во всем этом разговоре — то, как он смотрел на нее все это время. Он искал что-то в ее лице. Было в его взгляде столько внимания и напряжения словно Оля битый час объясняла ему чем отличается экономический коллапса от депрессии.

— Ты меня пугаешь, Тигр.

— Уже Тигр? Даже не Тигран и не на вы?

Оля пожала плечами, пытаясь таким образом сбросить ощущение навалившейся тяжести.

— Ты ведь сам просил об этом? Нет?

— А ты очень быстро согласилась, — продолжал гнуть что-то свое Хамиев.

— Не люблю выкать тем, с кем целуюсь.

Она позвала Макара и, когда сын подбежал к ней, взяла его за руку. Прежде чем отправиться к озеру, пройти небольшой пустырь мимо маман Тиграна, а потом завернуть за угол и начать спускать по деревянным ступенькам, она все же произнесла это.

— Я родом из цирковой династии. Все мои родственники работают с хищниками. Львы и тигры — их обычные партнеры в еженедельных шоу на Цветном бульваре. Я не стала называть фамилию, потому что у тебя был ряд пунктиков на мой счет. Сначала я была идиоткой с дороги, блондинкой, которая насосала все, что у нее было, потом мамашей идиоткой, думающей, о чем угодно только не о безопасности ребенка… Я не хотела, чтобы ты придумал еще что-то.

А потом она ушла, оставив его и Гоар вдвоем.

Глава 33

— Тигр! — Макар дотронулся до ее коленок, пачкая их в мокром песке. — Мама, Тигр!

— Вижу, — Ольга улыбнулась, почувствовав, как прячется ей под ноги Вуки. — Хочешь сбегать к нему?

— Да! Вуки!

Уставший пёсель не смог спрятаться от Макара. Зоркий глаз сына заметил его. Ее карапуз полез доставать другого, но был остановлен Олькой.

— Макар, дай Вуки отдохнуть, — попросила она сына. — Он ведь такой же малыш, как и ты.

Сын, принявший форму буквы «Л», застыл в этой позе, затем выпрямился, держась за ее ноги, и заглянул в лицо, ожидая продолжения.

— Ему надо отдыхать, — Оля потянулась к платку в изголовье. — Твой друг Тигран сможет увидеть его и так.

Время, проведенное на пляже, успокоило Ольгу. Она напомнила себе, что с Хамиевым никогда не было слишком просто. А если так, то разве стоило ждать чего-то другого?

— Стоило, — прошептала она себе одними губами, глядя на появившийся на пляже темный контур и обращаясь исключительно к нему. — Ты ведь умеешь быть нормальным.

— Тигр!

У Макара получалось звать его по имени, а вот рычать отчего-то нет. Выходило забавно и в очередной раз подчеркивало то какой же он все-таки еще маленький.

— Тигхххх!

Он несся к нему через весь пляж, пару раз падал (под ойкавшее сердце Оли) поднимался и продолжал свой путь. Пес со странной кличкой Вуки лежал рядом и лениво вилял хвостом, стоило Оле почесать его между ушами, запустить пальцы в холку или погладить еще толстый зад.

— После такого простишь, что угодно и даже сожжение на костре.

Ольга смотрела на то, как Макар добежал до мужчины, а тот не остался равнодушным к столь бурному восторгу на свое появление, присел на корточки и не просто принял в объятия, а подхватил на руки и закружил. Макару (наверное, как и всем детям) нравился этот процесс. У Ольги уже не хватало сил на это. Она боялась, что когда-нибудь не выдержит и упустит своего летчика-космонавта в свободный полет, а потом будет вечно корить себя за это.

— Ты рано, — поднявшись, она подвязала концы платка на шее. — По моим прогнозами мы должны были встретиться через год или два.

Оле достался очередной темный и очень внимательный взгляд. Ей бы начать привыкать к этому, но она вновь задалась вопросом: что не так на этот раз? Платок не красивый? Грудь уродливая? Или шутка такая себе?

— Все смеешься надо мной?

— Все подозреваешь меня в чем-то?

Она покачала головой, глядя на радующегося Макара. Сын водил по темным волосам своей гигантской «лошадки», улыбаясь во весь рот и засыпая песком, прилипшим к ладошкам.

— На это есть причины.

Он был очарователен в своем хамстве. Так открыто Ольге еще не признавались в том, что боятся ее.

— И что же это за причины?

— Я показал тебе уединенный пляж, — вместо этого ответил Тигран, бросив взгляд поверх ее головы. — А ты все равно пошла загорать к этой луже.

Ольга рассматривала его и можно сказать, что любовалась этим образчиком мужественности. Но только сердце замирало вовсе не из-за его маскулинности. Оно как будто притормаживало, чтобы шепнуть: «собирайся и уезжай!» Наверное, у него было точно также.

— Там скучно, а здесь другие дети.

— Здесь другие мужики.

Оля молила, чтобы он не ляпнул продолжение. Ведь все более-менее хорошо и возвращаться к состоянию «на ножах» ей совсем не хотелось.

— Не рановато для ревности?

— А это не она, — сообщили ей таким ровным и лишенным эмоций голосом, чтобы можно было услышать, как за этой безэмоциональностью звенит что-то. — Почему, когда к тебе подошел я, ты взяла и прикрылась?

Ольга даже закусила губу, чтобы не дай Бог не рассмеяться и не улыбнуться во весь рот. Это было как-то по-особому мило и все равно сердило Ольгу.

— Я не знаю куда ты смотришь, Шерлок, — проговорила она, потянувшись к голой пятке Макара и пощекотав ее. — Но кругом одни женщины и больше, чем уверена, что они сейчас делают тоже самое.

Надо было видеть его лицо! Оля сначала прыснула от смеха, а потом зашлась в полноценном хохоте — Хамиев смутился.

— Я и не знала, что ты так умеешь, — сказала она, совершенно невоспитанно потыкав ему в лицо указательным пальчиком. — Я не расскажу об этом! Никому!

Макар присоединился к ней в ее веселье. Он всегда так делал, когда видел, как Ольга смеется над чем-то, но чаще, как уже говорилось раньше, бывало, наоборот. Оля хохотала над проделками сына.

— Испортила такую сцену, — проговорил Хамиев, неожиданно отобрав у нее веселье. — Я распекаю нерадивую жену за то, что она козыряет голым задом, а она вместо того, чтобы орать хохочет словно ненормальная!

Он притянул ее к себе за туже руку, все-таки проскользнул под платок горячими пальцами, прижимая ее к себе за талию, поцеловал долго и тягуче, перекрывая возмущение: